Дочитала Ремарка. Вчера ночью. Тогда же началось невротическое обдирание обоев, с которым я управилась часа за два, стараясь никого не разбудить. Но это все книга. Подобные штуки всегда действуют на меня так: после такого нужно или походить, или подыскать себе какой-то монотонный физический труд. Пока я здесь, способ с ходьбой отметается, и оставались только обои.
А значит, ремонт начался. Все еще непонятно, где я буду спать и сколько пыли успели поглотить мои легкие за один день. Вообще, я была уверена, что у нас оставалось две маски, но нашлась только одна. Не знаю, насколько хорошо она справляется с мерзкой пылью зашлифованных стен. По-моему, ее вообще ничто не может остановить.
Эти странные звонки напоминают мне те ночи, когда мы сидели где-нибудь и пили кофе (ну, точнее, я пила кофе, а ты мой любимый вишневый чай, который почему-то в меня не лез) с печеньем в виде животных. После этих разговоров у меня появляется чувство вины, и хочется сделать что-нибудь ужасно приятное для тебя, но что я сейчас могу? Всегда так. Я отвыкаю быстрее, но мне ужасно не хочется, чтобы кто-то об этом знал.
А значит, ремонт начался. Все еще непонятно, где я буду спать и сколько пыли успели поглотить мои легкие за один день. Вообще, я была уверена, что у нас оставалось две маски, но нашлась только одна. Не знаю, насколько хорошо она справляется с мерзкой пылью зашлифованных стен. По-моему, ее вообще ничто не может остановить.
Эти странные звонки напоминают мне те ночи, когда мы сидели где-нибудь и пили кофе (ну, точнее, я пила кофе, а ты мой любимый вишневый чай, который почему-то в меня не лез) с печеньем в виде животных. После этих разговоров у меня появляется чувство вины, и хочется сделать что-нибудь ужасно приятное для тебя, но что я сейчас могу? Всегда так. Я отвыкаю быстрее, но мне ужасно не хочется, чтобы кто-то об этом знал.