Вот это твое ощущение, предчувствие или как еще это назвать - оно очень верное. Это же моя фишечка. Ну, да кому я рассказываю. Ты знаешь. Все знаешь.
Невероятное желание. Ух.ух.ух.ух. Я знаю, что оно ни чем особенным не продиктовано, но так хочется.
Моя мать говорит, что не так меня воспитывала. Но это же моя сентиментальная мать. Я не знаю, что мне нужно сделать такого, чтобы чувствовать на ее уровне глубины.
Я теряюсь во времени, и вот это постоянное дурацкое ощущение. Скорее бы к врачу.
<...> не умер, не одержим. мысли горят, но что от того горения? ужас. и возбуждение. (c) Сидхётт
Отпуск сегодня официально закончился. Новый учебный год - новая должность. Посмотрим, что из этого выйдет.
Наше маленькое и прекрасное путешествие по Италии еще дает о себе знать. Хотя бы потому что я все еще не могу нормально спать из-за разницы во времени.
Ногти окончательно меня задолбали, и теперь я доверяю свои верхние лапы профессионалам. Сделать и не думать.
Читаю "Гроздья гнева". Библиотека ширится, разрастается во все стороны, и в общем, мне нравится, как она выглядит.
Сложно привыкнуть к тому, что я теперь всегда буду есть эти таблетки. Сдавать кровь и снова их есть. Хотя живут же люди, и ничего. Просто смириться.
Возможно, это все не так уж и страшно, но иногда здорово надоедает.
Мое сознание доросло до накладных ресней. Посмотрим, что из этого получится и вообще.
Вроде как самая интересная часть отпуска впереди, но ощущение, что ничего увлекательнее холодного блинчика в левой руке уже не будет.
Саня отказывается жрать куриные лапы и считает их несъедобным говном, с какой стороны не поверни. Пришлось купить ему килограмм съедобной мойвы. Пищевые привычки моего кота - одна из причин, по которой я все еще не достигла дзен.
Мои ногти выглядят ничо, вот прям ничо. Только аллергия озверела и расползлась по коже рук так, что мне приходится их прятать. Но я все равно делаю маникюр. Вообще, забавно это все. Почти прошло, но тут я что-то пожрала на работе и та-тааааам. Чешись или умри. Завтра пойду к аллергологу. Ну вдруг. А вообще, мне уже хочется сожрать эти мои пупырчато-красно-чешушиеся руки и не сношать себе этим всем мозг.
Утренняя работа завершается. Я уже и сейчас работаю не каждый день. Кажется, З. о чем-то догадывается. В прошлый раз встретил меня в руках у папы в дверях: "он вас потерял". Забавно, я пришла как обычно. Не знаю, стоит ли ему говорить. Странно, когда пытаешься выпихнуть что-то из своего сердца, понимаешь, что вообще-то оно занимало хуеву тучу места, и вообще не надо было это трогать.
Алкоголь снова заливается в кишочки вкусно, с любовью, как в лучшие моменты, когда можно выпить что угодно, главное иметь достаточно для этого времени. И есть в этом что-то освободительное.
Хочу лето, вкусный алкоголь и блевать в какие-нибудь душистые кусты. Но вокруг один лед и замерзшее дерьмо. Аха-ха.
Ощущение, что я просто малодушничаю, и вместо того, чтобы, шмыгнув носом сказать: да, в этот раз получилось хуево, я все пытаюсь собрать это мерзлое дерьмо в эстетическую кучу (сохраняя непринужденный вид, разумеется), а оно все разваливается, дерьмо же, ну.
* ничего, ничего внутри. ничего, ничего вовне. просыпаешься - грудь горит, просыпаешься - дом в огне. ты пытаешься вновь уснуть, все исправить, не опоздать. а во сне ты идешь по дну и сгорает вокруг вода.
(с) Сидхётт
Сны становятся глубже и тяжелее. Неразличимые, смутные, наполняющие голову тяжестью, они и сейчас здесь, только не получается вспомнить.
Но разобраться нужно вовсе не со снами. Конечно, нет.
«Румпельштильцхен спит, ему снится дом.» (с) Сидхётт
От снов твоих иногда больнее, чем от моих кошмаров. Да и что могут мои горы трупов против твоих расползающихся, нечетких признаков боли, скрытой в словах. Прорывающихся, как мякоть в переспелой хурме, наружу. Не говори, что это серьезно. Все не так.
В этом нет игры, накала страстей, чего-то, что обычно может развлечь, если очень скучно. И проще было бы этого не касаться.
Завтра снова в больницу. Не знаю, что скажут. Пока еще не слишком страшно. В прошлый раз мне хватило времени, пока лифт ехал с первого на восьмой, чтобы проглотить это и спокойно заняться работой. Восемь этажей - это неплохой показатель для самообладания, я надеюсь.
«Будем строить из костей, Из костей и ветвей, Будем строить из костей, Милая леди.» (с)
Болеть действительно надоедает. Как и таскаться по врачам, и всякое такое. Дождаться результатов, сделать узи, сделать биопсию. Надеюсь, получить лечение и больше не думать обо всем этом. Но что-то мне подсказывают, что вот прям так, как хочется, не будет. Ну, надеюсь, что мне больше не придется тратить пять тысяч на анализы. А то как-то грустненько и жабка давит, ага. Но зато теперь у меня есть охренительные бонусы в этой обители шелестящих бахил и оранжевых стульев, что, конечно, доусрачки полезно, но в моих расстроенных чувствах малооценимо.
Когда волна тошноты и страха откатывает, я думаю, что все, в общем, неплохо. Наверное, это и правда так.
Только непонятно, что делать, когда она наплывает на меня снова.
«И долго среди бугров и вмятин матраса вертишься, расплетая, где иероглиф, где запятая; и снаружи шумит густая,
еще не желтая, мощь Китая.» (с) Бродский
Завтра первый день на новой работе. Пока не могу понять, насколько волнуюсь, и даже если так, то что именно меня беспокоит. Первый за долгое время подъем в шесть утра, за которым последует еще 4 таких же. Я уже два года не работала с утра постоянно, и честно говоря, решение, впихнуть что-то в утренние часы и сейчас доставляет мне боль. Но посмотрим, вдруг, оно будет приносить мне радость? Вообще, это все-таки удивительно.
Сварить суп, привести себя в порядок, поспать. Я скучала по этому размеренному распорядку, в который гораздо легче впихивается что-то новое. Ну, если сравнивать с этой ямой-отпуском.
И чего собссно происходит: назначили лечение, и бассейн мне временно нельзя. Надеюсь, успею еще поплавать до того, как абонемент сгорит. Антоша жует огурец, Сашка спит на подоконнике, я жую мармеладку в виде сколопендры и думаю, что лето - это всегда тоскливо.
«На самом верху, на туго натянутой нитке звука, дрожит и звенит пичуга.» (с) Октавио Пас
Сон вернулся в летний режим - ложусь спать ближе к 4-5 часам. Хожу в бассейн. В воде приятно и ни о чем не думаешь. И здорово потом идти домой. Наконец-то наморозила льда, и теперь не будет проблем с тем, чтобы быстренько что-то выпить. Тоска. Раньше, до твоего появления, я думала, что вот только его мне не хватает, что после все изменится. И вот, ты здесь, но мне так же тоскливо. Возможно, так даже хуже, есть в этом что-то от разочарования. Отвратительное утро. Кот пытается откусить часть моего бедра. Завершение татуировки отодвигается на неопределенный срок, а я ищу вторую работу. Хорошо бы найти что-то ночное. Но вряд ли. Не то. Не то. Не то.
Я тогда сохранила твой номер, понимая, что знакомство с тобой добавит немного веселья, но потом будет то же самое. Возможно, пора позвонить.
Вино приникло к стенкам желудка, и мне, наконец-то, хорошо. Возможно, когда-нибудь я приду к мысли, что вино - это вкусно. Пока достаточно того, что я могу его проглотить. И эффект, да. Ну и раз уж ничего другого в шкафу не обнаружилось, есть ли разница?
Впереди маячат ранние утренние подъемы. Не представляю, как я буду успевать доползти на работу. Особенно на дежурство.
Снова покрасила волосы - давно пора было, на самом деле. Но весь ужас ситуации открылся мне только сегодня.
Плыть по волнам легкого опьянения и ни о чем не думать.
and I feel like I'm breaking up but I wanted to stay headlights on the hillside don't take me this way I don't want you to hold me I want you to pray, 'cause it's bigger than us (с)
Пальто может спасти от дождя ровно настолько, насколько хватает его длины. Путешествие в промокших колготках, намертво облепивших колени - мразотное, но в общем, терпимо. Только горло болит.
Страаааашнооооо, пиздец. Но план действий готов. Как и мотивирующий стишок, которым я успокаиваю приступы паники и малодушия аж с 2011 года. Нужно расслабиться. Все равно раньше понедельника я не смогу ничего сделать. Возможно, до понедельника все разэтосамывается. И мой план не понадобится.
«обмякаешь и падаешь прямо в лицо земле.» (с) Сидхётт
И раз уж похмелье снова прибило меня к дивану, можно начать.
Когда ты куришь у меня, сидя на подоконнике, который, как иногда кажется, только для этого и был создан, я радуюсь. Потому что ты - птичка в табачном дыму. Я вытряхиваю твою пепельницу, подкладываю в миску конфеты, варю тебе кофе. Ты облегчаешь мои страдания, отрезвляешь, иногда тащишь меня домой. Я люблю тебя. До моего переезда этого не хватало.
Иногда хочется все бросить, и редко получается разобраться, чем продиктовано это чувство: желанием убежать от трудностей или действительно нужно остановиться.